«Онегин» по Минкину

Александра Минкина представлять не надо, но на всякий случай напомним: это один из самых известных журналистов страны, пишет с конца семидесятых, его статьи о жизни общества почти всегда задевают это самое общество за живое. Театралы ценят Минкина как автора рецензий и литературоведа — сказывается диплом театроведческого факультета ГИТИСа, интерес к слову и внимание автора к деталям, на которые обратит внимание не каждый.

Именно как исследователь русской классической литературы он поговорил с сергиевопосадцами на встрече в «Вишнёвом саду» в воскресенье. Поводом стало переиздание книги «Немой Онегин», 560 страниц которой полны комментариями, догадками и находками. Задача сложная, учитывая, сколько авторов, включая Набокова и Лотмана, до запятых разобрали этот великий роман.

О карьере в политической журналистике говорили пунктиром: из «Московского комсомольца» он ушёл в марте этого года после 22 лет работы, не считая периода в девяностых. Печатается в других газетах, но читатели, которых он встречает в метро, — консервативный народ, по-прежнему безуспешно ищут его заметки в «МК», говорит журналист.

Там же, в метро, он обычно и пишет тексты: «Дома мешают домашние, на работе мешают сотрудники, тут никто не мешает. Забился в торец вагона и что-то себе чиркаешь».

Надо отдать должное газете: книга, над которой он работал восемь лет, родилась из 25-полосного цикла в «Московском комсомольце». Автор настоял, чтобы на этих полосах не было рекламы и вообще каких-либо материалов не по теме. «Я бы не хотел, чтобы эту работу чем-то…» — журналист замер в поисках подходящего слова. Цикл вышел, а в газете утверждают, что ни одно общественно-политическое издание в мире не повторило ничего похожего.

«Пушкин заслонился этим героем, потому что он писал о себе, и за этой маской, не особо стараясь, скрылся», — одна из главных тем в книге. По мнению Александра Минкина, такая позиция дала поэту возможность хоть что-то писать искренне: романы с жёнами друзей прошли в печать и увековечены, а упоминание неблагонадёжных соотечественников цензура не пропустила даже в виде точек вместо фамилий.